• English
  • Русский
  • «Знамя», №6 за 2015 г.

    «Знамя», №6 за 2015 г.

    Стороны света. № 15. Нью-Йорк, 2014.

     

    Спустя три года после смерти поэта Олега Вулфа вышел пятнадцатый номер журнала «Стороны света», посвященный его памяти. Олег Вулф был основателем и бес            сменным редактором журнала, и вот об этом, для Олега Вулфа уже потустороннем выпуске пойдет речь. Здесь, помимо обычных разделов критики, поэзии и поэтических переводов, собраны воспоминания о нем друзей и близких: писателей разных стран, эссе, фрагменты писем и варианты стихотворения «Дождь», включая самый последний:

     

    (…)
    Погасят свет за нами, вот тогда
    мы станем частью правды, и вода
    сойдет в низины, броды, загарани,
    уйдет в породу пустошей, пустынь.
    Забелят дырку, выдернут костыль,
    забитый в сердце загодя, заране.

     

    «Всякий живой поэт, словно первый или последний, несет на себе неосязаемую тяжесть всей поэзии — сразу. Стоит ему разжать руки — и в присутствии страдания и распада, перед лицом Смерти Ивана Ильича поэзия, лишенная носителя, перестает выдерживать собственный вес. Страстное земное она не переходит. Ее центробежной логике необходимо наличие центра и человека в нем. Поэтому с физической смертью поэта всякий раз гибнет сама поэзия и вся разом…» — слова Марии Степановой я вспомнила здесь потому, что они перекликаются с этим стихотворением, особенно его ошеломительным финалом, где внезапно срастается, восстанавливается от боли оставленный человеком мир. Центр этого мира.

    Здесь надо сказать, что тема переселения и «переселенцев», с которыми ассоциировал себя Олег Вулф, стала в последнее время столь значимой, что разговор о «всей поэзии разом», оставляющей родные места, имеет отношение не только к метафизике, но и к географии, а также к новейшей истории.

    Русские «поэты-переселенцы» начала двадцатого века отличались от оставшихся в России тем, что их язык, перенесенный на другую почву, рос и плодоносил иначе, он не подвергался тем же мутациям и влияниям. В конце восьмидесятых годов стали выходить в России книги Ходасевича, Иванова и других на десятилетия отнятых у русского читателя поэтов. Однако, несмотря на то, как стремительно возвращались в общее языковое поэтическое пространство их голоса, уже становилось понятно, что такой полувековой опыт отчуждения целого корпуса текстов едва ли может повториться в истории: появился Интернет, и границы чтения навсегда перестали определяться идеологами страны. К тому времени, когда в начале двухтысячных годов Олег Вулф начал издавать в Америке журнал, уже казалось, что физическое место печати стало более или менее несущественной деталью в общем литературном пространстве. Долго ли, коротко ли, но прошло время, и аргументы наподобие категорического «уехали — молчите», а также статей в «Литературной газете» на тему того, можно ли давать «Русскую премию»нацпредателям, — это время вернулось, и вот оно, вокруг.

    Как-то вдруг оказалось, что снова на дворе четырнадцатый год, ахматовское «мне голос был» задевает за живое, а бывшие друзья и близкие оказываются по разные стороны дождя и войны.

    Отвечая на вопрос академической анкеты (полностью опубликованной в этом выпуске), Олег Вулф когда-то написал, что не видит себя поэтом — все равно, американ­ским или русским — не только в силу условности такого рода понятий, но потому, что взгляд на поэта возможен только со стороны.

    Таким взглядом со стороны на жизнь поэта, уже завершенную и недоступную для нас, стал и этот выпуск журнала. Как будто бы свет поменялся, и глазам предстают затененные раньше части пейзажа. Меняется масштаб слов и событий.

    И не только поэзия, но осуществленные Олегом проекты — «Cardinal Points Journal» (на английском языке) и русский литературно-художественный журнал «Cтороны света» — тоже приобретают сейчас новое звучание.

    В этих «Сторонах…» все связано с ним косвенно или напрямую. Поэт Ирина Машинская — соратница Олега с первых дней существования журнала, друг, жена, соредактор — собрала здесь стихотворения и эссе Олега, его письма единомышленникам, поэтам и переводчикам, авторам, коллегам, а также тексты, отобранные им для публикации еще при жизни или как-то связанные с ним. Воспоминания. Обращения. Прощания. IN MEMORIAM написали Григорий Стариковский и Роберт Чандлер, Драгиня Рамадан­ски, Евгений Евтушенко, Борис Дралюк, Анатолий Найман, Сибелан Форрестер, Валерий Черешня, Слава Полищук и многие другие. При всей разности их голосов утраченное в таком голографическом поле не становится объяснимым, разве что более очевидным оказывается масштаб утраты, особенно в эссе самой Ирины Машинской, написанного с «ближней» точки. Ближней к зияющему.

    «Ну что ж, мы приближаемся, Гермипп» — начало стихотворения Кавафиса — одного из нескольких, вышедших в этом номере в переводе А. Вейцмана. «Мы жили до войны, мы жили / здесь до войны. Нас больше нет» — заканчивается стихотворение Олега Вулфа из цикла «Переселенцы» несколькими страницами раньше.